Трактирщик - Страница 61

Ладно уж, что сделано - того не воротишь. Пора отправляться в обратный путь: неделя, отпущенная мне для добывания средств к открытию 'предприятия общепита' уже приближается к окончанию. А ведь надо ещё как-то превратить найденное имущество в ходовую монету, а также сделать некоторый 'стратегический резерв' на случай дефолтов, войн и подобного рода неприятностей, могущих негативно повлиять на производство. В конце концов, даже вероятность обвинения в колдовстве со всеми вытекающими нельзя отбрасывать: на бытовом уровне я намерен ввести столько привычных в моё время новинок, сколько позволят обстоятельства. Кроме того, необходимо продумать правдоподобную легенду на случай, если возникнут вопросы о происхождении богатства и о том, куда, собственно, подевался мой подёнщик. Кстати, надо бы его тоже похоронить: хоть и сволочь, а без крайней необходимости бросать тело невдалеке от проезжей дороги - верный путь к тому, что кто-то из путников может законно поинтересоваться: 'А что это сюда падальщики слетелись в немалом количестве? И чьи это косточки зверьё на шлях выволокло?' А это совершенно нежелательно.

Потратив ещё пару часов на похороны 'жертвы жабной болезни', то есть пошедшего на подлость из-за находок покойного подмастерья и на повторную переукладку имущества и навьючивание престарелого коняшки, я, наконец, отправился в обратный путь. На сей раз удалось двигаться несколько быстрее, поскольку продовольствие было практически полностью подъедено во время 'экспедиции', да и отдохнувший маштачок поддерживал мой маршевый темп шесть кэмэ в час. Хорошо, что у меня не было телеги: по дороге несколько раз обгонялись плетущиеся обозы из двух-пяти крестьянских повозок.

Миновав, наконец, памятную таверну 'У моста', я свернул в придорожный лесок. Найдя приметное дерево, я сделал привязку к ориентирам, после чего заховал в дупле небольшой свёрток с трофейными браслетами, шлемом, и розетками-украшениями с сапог, а также связанные вместе клевец, арбалет и все трофейные ножи: демонстрировать излишне любознательным стражам этот арсенал было бы глупо, а выбросить недешёвое оружие не поднималась рука. Себе из найденного оставил лишь монеты со слитками, прорванную кольчугу, замотанную в тряпьё и изумительное костяное распятие, на которое уже имел свои планы. Обеспечив таким образом некоторый 'стратегический запас' на случай возможных будущих проблем, я вновь вывел Гомера - как прозвал этого почтенного пенсионера отряда непарнокопытных - на проезжую дорогу. Спустя час с небольшим я уже входил в жатецкие ворота, уплатив входную пошлину в размере двух хеллеров за себя и трёх - за маштака, а также по полхеллера за каждый из вьюков. Что интересно: когда наша 'экспедиция' покидала город, с нас не взяли ни гроша, лишь отметив выезд в привратной книге.

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Оставив конягу и тюки на попечение хозяина постоялого двора 'U zastavy', я первым делом направился в гости к бенедиктинцам. Брат вратник, похоже, обладал фотографической памятью на лица и не имел указаний чинить мне препятствия, так что вскоре я уже был на пути в келью настоятеля. Однако не тут-то было! Давешний знакомец - бородач с дубинкой - встал на пути как геройский пограничник Карацупа на советских рубежах. За отсутствием пса Ингуса у ног на поводке суетилась довольно крупная ласка. Уставившись на незваного пришельца крохотными глазками-бусинками, зверёк злобно оскалился и прямо с места вдруг бросил своё полуторадециметровое тельце в молниеносную атаку. Острые зубки клацнули буквально в сантиметре от моего бедра, но вцепиться не сумели: крепко сплетённый поводок задержал нападающего зверька.

- Не спеши так, крещёная душа! Куда это ты направляешься?

- Дело к Его преосвященству имею.

- Когда отцу Гржегошу понадобишься - сам тебя призовёт к себе. А сейчас ему недосуг: заботы о горнем одолевают...

- Поверь, святой отец: у меня очень важное дело, имеющее касательство к благоденствию этой святой обители. Кроме того, я принёс для Его преосвященства дар, который, несомненно, будет им использован к вящей славе Господней.

- Сказано тебе: отец аббат занят! Ступай, явишься в другой раз! - начал выходить из себя бородатый монах.

- Никуда не пойду, буду здесь ждать. Когда-то же его горние размышления сменятся земными? Вот и подожду...

- Я же тебе сказал... - здоровяк потерял своё обычное добродушное спокойствие, перекрывая мощным телом весь узкий коридор. Ласка, чувствуя настрой хозяина, с шипением сжалась в живую пружинку, намереваясь уж в этот-то раз точно лишить незваного пришельца возможности иметь такое же излишне настойчивое потомство.

- Что и кому ты сказал, брат Теофил? - Из открывшейся двери кельи аббата вышел плотный мужчина в смешной шапочке, обвивающей голову жгутом наподобие сарацинского тюрбана. Ножны меча оттопыривали его плащ, который в монастырском полумраке казался почти чёрным, хотя, скорее всего, имел красно-вишнёвый колер с каким-то светлым изображением, края которого были хорошо заметны, на спине. Сапоги рыцаря - а это был, несомненно, рыцарь - украшали шпоры с мою ладонь каждая.

- Да вот, пан...

- Без имён!

- Виноват, вельможный пан! Этот вот иноземец рвётся на аудиенцию к Его преосвященству, говорит - сильно надо. А ведь не дело это - прерывать беседу столь важных лиц. Я ж ему и говорю: недосуг, дескать, отцу аббату, а он мне: 'Встану, аки столп, с места не двинусь'.

- Ну что ж, пусть себе стоит. Его преосвященство вскоре освободится, и тогда, возможно, призовёт к себе этого... столпника, ха! А ты, брат Теофил, тот же, что и ранее: к своему князю без дозволения и мышь не пропустишь! Время течёт, но ничего не меняется...