Трактирщик - Страница 48

Поблукав в 'джунглях' средневековых улочек и закоулков и в конце концов всё-таки спустившись к реке, я довольно быстро нашёл Ковальскую улицу, в самом начале которой, если идти от пристаней, и стоял дом кузнеца Яна Липова, часть которого принадлежала семейству Костековых. Дверь жилища выходила прямо на проезжую часть улицы - впрочем, тротуаров, похоже, в богоспасаемом Жатеце в принципе не существовало, - причём в отличие от большинства здешних дверей висела не на деревянных шипах или кожаных петлях, а на солидно кованых железных. Дверная ручка, хотя и деревянная, была относительно невелика по сравнению с другими. Вообще на домах этой улицы имелось большее количество железных и медных атрибутов, чем на всех остальных зданиях города. Оно и понятно: основная масса здешних жителей принадлежала к цеховому братству кузнецов. Позвякивая и поскрипывая, на ветру качались связки подков, медные тазы наподобие того, что таскал вместо шлема дон Кихот из Ламанчи, овечьи ножницы с пол-руки длиной, кольчужный капюшон, стамеска... Запах дыма и окалины пропитал глухо звенящий от ударов металла о металл воздух Ковальской улицы.

Дверь Костековых, разумеется, была заперта. Пришлось довольно долго ждать, пока в ответ на стук за ней не раздались шаги и женский голос не поинтересовался, кого привёл Господь.

- Мне нужно видеть пани Костекову!

- А зачем я вам занадобилась?

- Хочу поговорить по важному делу!

Дверь открылась. На меня смотрели внимательные серые глаза под закрывающим весь лоб платком, туго обвёрнутым вокруг головы. Тонкое лицо женщины лет тридцати-тридцати пяти со впалыми щеками, невысокая фигура в длинном домотканом платье почти до пола с аккуратным фартуком, окрашенном луковой шелухой, деревянные подошвы башмаков. В опущенной руке - длинное шило, явно прихваченное 'на всякий пожарный': мало ли, кто и зачем стучится в дом, от хозяина которого уж несколько лет нет вестей?..

- Добрый день, уважаемая пани! Меня зовут мастер Белов. Макс Белов из Штальбурга. Могу ли я войти в дом?

- Входите уж, коли пришли. Так это вы тот чужеземец, с которым мой Зденек третьего дня по городу таскался?

- Я и есть. А что, не похоже?

- Так чего надобно-то от нас, пан Белов? - Хозяйка явно решила поскорее отделаться от посетителя.

- Э, пани Костекова, у нас в сказках говорится: 'сперва гостя накорми, напои, а потом и спрашивай'. Дело у меня важное, и негоже у порога о нём говорить...

- Ну что ж, коли так, то нех пан проходит...

Женщина, сделав приглашающий жест, развернулась и направилась вглубь помещения, мимо кучек разложенной по полу трёпаной конопли к стоящему под настенным распятием большому ярко раскрашенному сундуку, окружённому пятью чурбаками, которые, как я уже понял, в большинстве чешских жилищ заменяли стулья. Попутно она прихватила с настенной полки блюдо с квашеной капустой и два больших ломтя хлеба. Всё это небогатое, прямо скажем, угощение, заняло место на плоской крышке сундука. Перекрестившись по-католически, я последовал за нею. Усевшись на чурбак, решил не тянуть кота за хвост, и приступил к делу:

- Прежде всего, уважаемая пани Костекова, хотелось бы узнать Ваше имя...

- Житкой нарекли. А на что то пану?

- Таковы обычаи вежливости у меня на родине. Но вернёмся к делу. От Зденка я узнал, что после того, как пана Яна, мужа Вашего, забрали в армию, доходы семьи уменьшились. Так ли?

- Так, пан, так. Как свели поганы Янека, нех черхмант поберёт тот хашар, так не стало життя навовсе. Янек мой, извольте видеть, был тесарж справный, у самого пана Пазоура в подмастерьях ходил, але ж сам Пазоур хотел дозволить ему на мастера испытание проходить, да не успел... С той поры вовсе тяжко жить: и в мясоед капусту с репою едим, а уж в пост - и вовсе тюрей да болтушкой пробиваемся...

Похоже, возможность выговориться у бедной женщины выпадает нечасто: то-то её так прорвало в ответ на нотки участия в моём голосе...

- Понимаю, уважаемая пани, понимаю... Без мужчины с постоянным заработком в семье жить трудно. Тем более, когда двоих детей нужно на ноги поставить. Знакомая ситуация, скажу я Вам.

Я в вашем городе человек новый, приезжий. Однако так поворачивается, что придётся мне здесь задержаться, ибо такова договорённость с его преосвященством отцом Григорием. Думаю вступить в цех Святого Лаврентия и открыть небольшое заведение, куда бы люди приходили посидеть, покушать да пива выпить в славной компании.

- Доброе дело. Але ж ко мне почто пан пришёл?

- Да потому, уважаемая Житка, что хочешь - не хочешь, а жить человеку где-то нужно. Вот я и хочу снять для себя нижний этаж вашего дома - с ценой не обижу, что-что, а убоина в мясоед всегда будет! А кроме платы за жильё, ежели дела на лад пойдут, то и работа в моём трактире найдётся: Зденек парень толковый, а мне без ученика, как без рук: дело наше не простое, расторопность требуется. Если пойдёт он ко мне, то обещаю учить ремеслу как полагается, не стану годами на посылках 'подай-принеси' держать. Голодным не останется, да и монеты в дом приносить начнёт...

- Ой, что-то пан Макс больно сладко поёт, але он славик-птяк, а не пржибыл с краю свету? Всякий норовит обмануть бедняков...

- Незачем мне обманывать. Вы тут издавна живёте, а я - чужак. Если что не так, то власти здешние за вас вступятся, верно я говорю? Вот то-то и оно. Чтобы не было сомнений, хоть завтра мы можем пойти, составить договоры и о моём к вам заселении, и о том, что сына Вашего в ученики обязуюсь взять, как только открою свой трактир. И денег половину вперёд уплачу, чтобы не думали вы, что затаил хитрость... Думайте, пани Костекова, думайте! Второй раз предлагать не стану: добрый христианин, да с монетами, в городе приют всегда найдёт. А хороший мастер без куска хлеба не останется...